Глава 28. У Дуба. "Первое Солнце Шестой Воды. Том 1. Небис" - Александра Барвицкая

Автор: Александра Барвицкая


 📚 ПРИОБРЕСТИ РОМАН: Том 1, Том 2, Том 3

ЧАСТЬ II. КВЕСТ

Глава 28. У Дуба

Подошла Алиша к Дубу и от неожиданности ахнула. Медведь из-за Дуба вывалился и дорогу Алише перегородил.

Увидел Медведь Алишу и прорычал на всю округу:
— Ох! Заждался я тебя, Алиша!
Да так прорычал, что Лес, вспомнив былое, сжался и притих, словно не было в Лесу никого, кроме Алиши и Медведя.
Посмотрела Алиша по сторонам:
— Что за тишина кругом? Куда все попрятались? Случилось что?
— Да как тут не случиться чему, Алиша, — рыкнул Медведь. — Непорядок сплошь. Кругом и рядком — один непорядок! Помогай в Лесу порядок наводить!
— И где в Лесу непорядок? — удивилась Алиша. — Я весь Лес обошла. И видела, как в Лесу хорошо: и свежо, и сытно, и весело, и довольно. Порядок в Лесу. Песни добрые. Радость. Счастье. Был непорядок, не спорю, повстречался и он на моём пути, да исправилось уже.
— Вот я и говорю, — покачал головой Медведь, — непорядок. Ты присядь-ка, а я тебе всё, что здесь приключилось, расскажу.

Оглянулась Алиша — куда присесть? И тотчас Дуб к её ногам ветку склонил, приглашая.
Присела Алиша на ветку, а Дуб заботливо обнял её своей лапой, от Медведя укрывая, листочки к её голове прижал и зашелестел:
«Погоди, Алиша, Медведя слушать. Прежде послушай, что Земля-Матушка сказывает.
Вот раньше, как оно было, Алиша? Не до того, как ты в этот Лес вошла, а много раньше. Ох, как много! Корни мои, что с Землёй шепчутся, слышали разговоры глубинные.
Мол, раньше здесь Святая Гора стояла.
А как той Горе жилось-ладилось, на коре моих предков-сородичей было сказано. Да сгнила от срока давнего кора. И теперь на земле уж никто о той жизни толком и не помнит. Только помнит ещё Земля. Та, что на тридцать три слоя корней моих глубже.
И помнит она, что до Неба высока да могуча та Святая Гора была. Щедростью могуча и благодатью.
И не было ещё в мире добра, потому что и зла не было. Благость одна кругом была.
И не было свободных, потому что и рабов не было, а только жизнь была в любви да согласии.
И не называлась вначале Гора Святой, потому что всё святым было. Всё светом было.
А потом свет меркнуть стал везде, кроме той Горы.
И прославилась та Гора Святой на все стороны земные: от восточной до западной и от северной до южной.
И никакой чужак со злым умыслом ту Святую Гору покорить не мог. Не подпускала Святая Гора к себе: ни с мечом, ни с огнём, ни с трубами медными. Солнцем ясным охранялась.
Светло на Горе было и ночью, как днём.
Ни гробов не знала та Гора, ни болезней. Ни рабов не знала, ни воевод. Свободная Гора была, и о войнах слыхом не слыхивала. И никто в той Горе червём не копался, изнутри её не пожирал. Да никто в неё отхожее не закапывал: ни сверху, ни снизу не вытравливал.
И всех Солнце кормило: и добром, и правдой одним на всех служило.
И было то Солнце — Любовью.
Да только что-то случилось. И те, кто на Горе той жили, видно, мало то Солнце ценили. И закатываться стало Солнце. Всё чаще и чаще за склон Горы закатываться.
И забывать стал народ о Солнце. Пошёл брат на брата. И не стало на Горе добра общего. И общей правды не стало. А восстала у каждого своя правда. И у каждого — своё добро.
И стали по всем склонам Горы только своё добро добрить. А если же два разных добра вместе сложить, то до добра не дойдёт, а лишь по миру пустится. Ведь каждое добро на себя одеяло лесное тащить станет.
И появились рабы, и пропала свобода.
И пошёл силой да хитростью добрый молодец рабий сын на верхушку Горы, да с мечом дядьки Доброго.
И встал на самом верху Святой Горы тот, кто впереди Гору у Солнца отобрал, а после имя у Солнца отнял да на своей груди то имя поместил.
Но стояла ещё Святая Гора. Верно стояла, Солнца своего дожидаючись.
Да не позволили люди добрые. Добро Горы по тёмным закромам прятать стали, дружину добрую свою добро топтать выпустили. Да карманный богатырь выпрыгнул, да Святую Гору ту в туесок крест на крест под землю укатал.
Так Святую Гору под землицу сыру укатали, а сверху кровушкой щедро полили.
Вот и стала здешняя животина кровушку друг дружкину пить, по усам вытирать. Сладка стала кровушка. Начали страхом жить, во тьме света искать, под воеводовы знамёна собираться…»

«Ох, Алиша, — выкатился из-под Дуба клубочек Трюфель, и свой рассказ начал:
— Дуб на земле стоит, и корнями в землю врос, и знает то, что Земля помнит. А я тебе расскажу, что не только Земля, но любая травинка и любая животинка знает, да не помнит уже; а грибница, которая гробницей всю Землю и любую травинку-животинку оплела, помнит.
А вначале, Алиша, когда ещё и людей не было, смерти не было. А будет, Алиша, так, что если женщина на эту Гору взойдёт и с мужчиной, что её на Горе ждёт, соединится так, что не будет больше ни мужчины, ни женщины, а будет целость единая, вот тогда Любовь новым Солнцем взойдёт, и смерти больше не будет, и даже гриб из гроба встанет и оживёт.»

— Да сказки всё! — возмутился Медведь, и ногами затопотал. — Не слушай ты дубину эту, Алиша! И грибов сопливых не слушай! Да и никого здесь не слушай!
А между тем свой рассказ начал:
— Вот раньше как оно было, Алиша, до того, как ты сюда пришла? А ведь раньше, сколько я себя помню, наш Лес на плоской местности стоял. Устойчиво стоял. И не в паутине подземной связано, и не на коре сказочной нацарапано, а чёрным по белому писано, что не меньше, чем тыщу лет. И всё тут плоским было, окромя моего живота. И никто выше своего брюха не глядел, а на моё — даже и в мыслях глядеть не смел!
На этих словах погладил Медведь своё брюхо и довольно приосанился:
— Раньше-то я хозяином Леса был, и все звери меня боялись. Бывало, как рыкну! Вроде тихонько, а на весь Лес голос разносится! Все слушают, да мои указы выполняют. А нынче что? Рычи, не рычи, всё без толку! За их песнями разве кто меня услышит?
— Значит, говоришь, в страхе раньше жили? — уточнила Алиша.
— Да в каком таком страхе? — рыкнул Медведь. — В послушании! Ну, побивал иногда. Да то ж для порядка! Зато они у меня по струнке бегали, носы к земле передо мной склоняли. Плоско всё было, Алиша! Плоско и понятно! Направо посмотришь — плоско. Порядок! Налево посмотришь — плоско. Порядок! А нынче что? Ведь ничего же плоского не осталось! Гора эта чудная, на которой вдруг наш Лес оказался, растёт и растёт без устали! И Лес вместе с Горой растёт! И всё в Лесу растёт! Каждый камешек, каждая травинка малая — и те растут! Но самое страшное, Алиша, даже не это. Самое страшное: мысли у зверья вверх расти начали! Да так, что они головы подняли! В небо смотреть научились! О высоком рассуждать взялись! Уж скоро, того и гляди, как человек, на двух лапах ходить станут!
— Так ведь, и ты сам на двух лапах ходишь!
— Мне-то можно. Я — Медведь. У меня силища. Вона! Смотри! — и Медведь пнул лапой мощный Дуб, на ветке которого сидела Алиша, да так пнул, что Дуб пошатнулся и чуть было не сбросил: и Алишу, и все свои ещё не созревшие жёлуди.
— Остановись! — воскликнула Алиша. — Знаю, что твоей силы хватит Дуб свалить! Но только не смей! Сила — она на то и даётся, чтобы слабых защищать. А ты крушить всё вздумал!
— Да ты ж не слабая, Алиша! — усмехнулся Медведь. — Ты же посильнее меня будешь! Чего испугалась?
— Не боюсь я тебя, Медведь. И не силой с тобой мериться пришла. Но понять тебя хочу.
— А чего меня понимать, — рыкнул Медведь обиженно: — Сама видишь, какая сила во мне. А значит, и правота моя должна быть. А они… Эх, ма… Мелкота…
— Вот ты о себе рассказал, а как народу при тебе в Лесу жилось? — расспрашивала Алиша.
— Хорошо жилось. А чем плохо, если мне хорошо?
— Тебе хорошо было. А лесному народу как?
Почесал Медведь брюхо и задумался:
— А это у зверья спросить надобно. Теперь Лес меня за хозяина не принимает, и сам за себя ответ несёт. Говорю же тебе, непорядок кругом. И как дальше жить? Ума не приложу…
— Так давай у самих жителей и спросим: как дальше жить? Как они решат, так и будет.
— Нет, Алиша. Знаю я, что зверьё скажет. А я только так сделаю, как ты рассудишь. Гора, на которой здешний Лес растёт, твоя. Знамо, и Лес твой. Помоги ты мне на зверей управу найти!
— И что же здешние говорят? — допытывалась Алиша.
— Что не хозяин я больше, а равный им. Такой же, как и они, — житель твоего Леса. И что плоской жизни не бывать больше. И рычать теперь можно только в общем оркестре, для яркости неплоской и музыкальности, и только тогда, когда басы вступают.
— Значит, так тому и быть! — решила Алиша и бывшему лесному хозяину наказала: — А ты, Медведь, больше в Лесу не шуми, силой своей попусту не размахивай, а на общую пользу её направляй. Когда на благо Леса твоя сила понадобится, на помощь приходи, в берлоге не отлёживайся.
— И что же выходит: я согласиться с тобой должен? — насупился Медведь.
— Сам же сказал, что моя эта Гора и Лес мой, и как я рассужу, так и сделаешь.
— Ну, сказал, — хлопнул себя по лбу Медведь. — Так, может, я сдуру ляпнул, не подумавши!
И принялся Медведь Алишу со всех сторон обхаживать, да уговаривать:
— Я-то не подумал, а ты, девонька, подумай. Оставайся со мной. Я для тебя в два счёта весь Лес опять по струнке построю! Ты только скажи! Будут тебе кланяться ещё пуще, чем мне кланялись! Да ноги тебе целовать будут! Соглашайся, Алиша! А я тебе самую богатую шубу подарю!

Сарафан услышал про шубу, и аж разорванную губу раскатал:
— Ой, мамочки! Радость-то какая! Оставайся здесь, Алиша! Вон какой Медведь к тебе сватается! Всем медведям Медведь! Зачем тебе Ветер? Ищи-свищи его в поле, а уж на Горе и тем более! Праздника хочешь? Да тебя же без шипа всё равно к празднику оборвут! А тут мы с тобой в лучшей шубе ходить будем: всем на зависть!
И Сарафан на радостях запел:
«Алиша-голодранка
не будет оборванкой!
А станет, как Медведь,
шубкою блестеть!»
Отряхнула Алиша Сарафан, чуть губы ему не прищемила, а Медведю ответила:
— Нет, Медведь. Не нужна мне шуба. В моём Лесу, на моей Горе, все будут счастливо жить: свободно, справедливо и на равных.

Спрыгнула Алиша с дубовой ветки, листочки, что невольно примяла, расправила:
— А теперь мне спешить надо: выше в Гору подниматься.
— Так, значит так, — пригорюнился Медведь. — Не могу я тебе противиться. Да, вот, только… Осталась бы ты лучше в Лесу, Алиша. Да и я здесь, при тебе, воеводой бы пристроился. И берлоги бы наши — рядышком да в самом центре Леса! А в Гору ты не ходи. Уж больно на вершину Горы дорога непростая. Я попытался в ту сторону ступить, так не смог! И ты не ходи!
— Я — домой иду. А тебе зачем на вершину Горы понадобилось? И Леса там нет, и воеводить не над кем…
— Да сболтнул мне как-то Дуб…
— Так-то и сболтнул? — засомневалась Алиша.
— Ну, ладно, не сболтнул. Он с Ветром тайком шептался, а я тут неподалеку был, да услышал. И говорили они, будто на какой-той коре писано было, что Гора — шапкой белой крыта. То ли снег, то ли мел, а то ли ещё что. И если кто в ту шапку головой попадёт, тот Святую Гору из-под земли да из дубового туесочка поднимет. Тому, сказывают, не только Гора, тому и весь мир, как на ладони, откроется от Земли до Неба. А я ведь тоже путник, Алиша. Да только путь мой выше этого Леса никак не сросся. Прельстился я сказочками Дуба. Хотел голову в шапку Горы окунуть. Да не моя, видать, эта шапка. Здесь у Скалы меня Гора и притормозила. Сбросила меня Гора. Так сбросила, что всему зверью равным сделала! Гляди, как бы и с тобой та же участь не приключилась. Эй!.. Алиша!.. Слышишь, что говорю!.. Я же дело говорю!.. Да оставь мне хоть Сарафан! Будет с кем по душам поговорить!..

Но Алиша уже поднималась выше — к подножию каменистого склона Горы, что возвышался и над Лесом, и над крайним Дубом, у которого Медведь теперь присматривал себе новую рядовую берлогу.

👉 Перейти к оглавлению

© Copyright: Александра Барвицкая . Метафизический роман-проекция "Первое Солнце Шестой Воды" - трилогия, которая открывает серию "Женьшеневая Женщина".

---

📚 "Первое Солнце Шестой Воды

📚 Том 1. - "Первое Солнце Шестой Воды. Книга Первая. Небис"

📚 Том 2. - "Первое Солнце Шестой Воды. Книга Вторая. Живот"

📚 Том 3. - "Первое Солнце Шестой Воды. Книга Третья. Альма-Матер"