Глава 4. Голая. "Первое Солнце Шестой Воды. Том 3. Альма-Матер" - Александра Барвицкая
Трилогия "ПЕРВОЕ СОЛНЦЕ ШЕСТОЙ ВОДЫ" (Метафизический роман-проекция в трёх книгах из серии "Женьшеневая Женщина") 👉Перейти к оглавлению
© Copyright: Александра Барвицкая
 |
ПЕРВОЕ СОЛНЦЕ ШЕСТОЙ ВОДЫ
КНИГА ТРЕТЬЯ. АЛЬМА-МАТЕР
Глава 4. Голая
Ева лежала на траве.
Ещё вчера она была изгнана из Эдема.
Как она попала сюда?
Вначале она летела. Летела на самолёте.
Но как она попала в самолёт?
В памяти не обнаруживалось ответа.
Возможно, кто-то уже побывал в архиве её воспоминаний, забрав основной файл, потому что сейчас там было только облако. Прямо перед глазами… Мужской торс… Белая льняная рубашка с цветным пятном… Ребро? Часть Духа, расписанная цветочным орнаментом…
Ева точно знала: когда она увидела это облако с цветочным ребром, ей нестерпимо захотелось в свой Сад!
И сейчас Ева лежала на траве: в самом многолюдном саду, в самом центре самого огромного города, самой огромной страны мира, в нулевой точке.
И на месте этого сада раньше текла вода. И была эта вода чистой и прозрачной настолько, что, посмотрев в её гладь, можно было увидеть себя без искажений, как в прямом и чистейшем зеркале. И была эта вода столь чистой и прозрачной от того, что никогда не водилось в этой воде глины.
И Ева не имела никакого отношения к глине. И ребро, из которого была сотворена Ева, не имело отношения к глине. И тот, из чьего ребра была сотворена Ева, не имел отношения к глине.
И было раньше перекинуто через эту чистую воду четыре моста.
И лежала Ева как раз на русле этой воды. Но лежала на траве, потому что люди не захотели видеть своего истинного лица в той воде.
Испугались люди истины. Страшна и безобразна оказалась их истина! И запрятали люди ту воду глубоко под землю, и снесли почти все мосты. Хотели снести все, но сохранили отчего-то лишь Троицкий да скудные остатки Воскресенского.
И с тех пор, как упрятали люди чистую воду под землю, не смогла вода видеть небо, и начала портиться от людской грязи. Да так, что уже ничего не было видно в той воде, кроме испражнений и огромных белых тараканов.
И лежала сейчас Ева между двумя мостами: Троицким и остатками Воскресенского.
Лежала на пожухлой осенней траве.
Голая. Но совершенно невинная.
Длинные волосы, струящиеся волнами каштановых рек, прикрывали: лицо, грудь и бёдра.
Толпа созданных из глины рассматривала Еву через большую лупу, уже запотевшую от их дыхания.
Зачем им понадобилась лупа? Ева была огромная, а люди — маленькими, но жадно-любопытными.
Люди передавали лупу: из липких рук — в грязные руки, от завистливых глаз — к похотливым глазам. Они пытались рассмотреть тело Евы до самых мельчайших подробностей; и взахлёб обсуждали и смаковали все её впадинки и выпуклости, каждый изгиб и каждую родинку.
— Сумасшедшая! — восклицали те, что стояли со стороны темени, и потому были вынуждены изучать глазами только её голову.
— Бесстыжая! — тут же возмущённо подхватывали толкавшиеся около груди и бёдер.
Без толики смущения они норовили заглянуть в потаённые уголки, и очень досадовали, что длинные волосы изучаемого объекта умудряются закрывать самые интересные места.
— Ни стыда, ни совести! — безапелляционно резюмировали они.
— Бесстыжая сумасшедшая, — укоризненно покачивали головами те, что стояли подальше, не в силах дотянуться к объекту: ни глазами, ни лупой.
Еве захотелось стать маленькой и совсем незаметной, чтобы не тревожить людей своим присутствием. Но чем сильнее она пыталась стать маленькой, тем быстрее разрасталась людская толпа вокруг: всем не терпелось посмотреть на странную невидаль. И вскоре в сад набилось столько людей, что уже негде было яблоку упасть.
— А где её лицо?! — послышался одиночный выкрик над ухом Евы. — Почему она прячет лицо?
Крикуна поддержали другие наблюдатели:
— И действительно. Как она посмела не показать нам своё лицо?!
Волна возмущения пробежала по головам, обогнув Еву со всех сторон, и толпа забушевала:
— Покажи своё лицо! Открой нам лицо! Мы требуем! Требуем! Требуем!
Ева не хотела открывать лицо. С закрытым лицом ей было проще видеть истину. Вместо лица она показала душу.
— Я люблю, — сказала Ева.
Это слово взорвалось в саду праздничным фейерверком.
— Она любит меня! — засветился радостью стоявший неподалёку у рта Евы. — Вы слышали? Она сказала, что любит меня! Она сказала мне это в самое ухо! — И он закружился от счастья: — Она меня любит! Любит меня!
— Нет! — возразил другой. — Она сказала это мне! Она любит меня!
— Неправда! — перебил третий. — Она сказала, что любит меня!
— Нет! Она любит меня! — наперебой закричали остальные.
Фейерверк, не успев озарить сад, потух в руках толпы и превратился в уголёк раздора. Около Евы развернулся театр боевых действий. В толпе началась отчаянная потасовка за право быть её любимыми. Во все стороны полетели пинки, оплеухи и сбитые в драке шапки…
— Меня! Она любит меня! — доносились крики из эпицентра побоища.
— Нет, меня!
— Меня!
— Я её любимый!
— Нет! Я!
— Я!
Когда воинственная толпа начала превращаться в месиво, Ева произнесла:
— Я люблю всех.
Едва услышав эти слова, толпа прекратила междоусобицу, и вновь взяла голую невидаль в жёсткое окружение.
— Что она сказала? Она сказала, что любит всех? — возмутились только что бившиеся за право быть любимыми Евой. — Разве можно любить всех? Всех любят только шлюхи!
И толпа зашлась в истерике:
— Блудница! Позорная девка!
Кто-то опять вспомнил про лицо Евы:
— Она говорит, что любит, но не показывает нам своё лицо! Значит, она врёт! Значит, ей есть что скрывать!
— Покажи своё лицо! Открой нам лицо! Мы требуем! Требуем! Требуем! — вновь взбунтовалась толпа.
Крики постепенно переходили в рёв, а затем в надрывный плач:
— Нам плохо! Нам больно! Нам нужно видеть твоё лицо! Покажи нам лицо!
Еве стало жалко плачущих, и она отбросила с лица покрывало волос.
Плач тут же прекратился, и толпа закричала остервенело:
— Вы это видели?! Неслыханная наглость! Что она о себе возомнила?! Как она посмела показать нам своё лицо?!
— Она хочет славы! Мы её ославим!
— Она хочет власти! Мы здесь власть!
— Мы ей не позволим!
Людская масса вокруг Евы сформировалась в сплочённую группу сопротивления. Одни активисты норовили плюнуть ей в лицо, другие снимали портки и испражнялись поносом на тело. Их плевки и понос стекали с Евы, разливались вокруг, и увеличивали зловонную лужу под толпой.
— Грязная шлюха! — кричали плюющие в Еву. — Блудница, которая любит всех!
— Тварь! Мразь! Падлюка! — повизгивали испражняющиеся на Еву.
— Сдохни! — заливали все хором. — Сдохни!!!
Чем больше росла лужа поноса, тем агрессивнее становилась толпа.
— Мы выведем тебя на чистую воду! — вопили плюющие. — Ты у нас ещё попляшешь!
— Покайся! Чистосердечное признание смягчает наказание! — рычали испражняющиеся. — Покайся и сдохни, бесстыжая блудница!!!
Ева лежала в центре поносной лужи, и не знала, в чём она провинилась.
Еве нечего было стыдиться.
Она не понимала, что она — голая. Она не ела плодов с Дерева Познания Добра и Зла. Она пила сок Древа Истины и поила соком Древо Истины. А у истины нет: ни добра, ни зла; ни чистых, ни грязных; ни голых, ни одетых…
Ева лежала на спине, раскинув руки в стороны. Её глаза, устремлённые в небо, в самую-самую глубину купола, пытались в отражении рассмотреть начало. То начало, которое было до самолёта.
В отражении оказалась Река Времени, с перекинутыми через неё четырьмя мостами. И воды этой реки были столь прозрачными и чистыми, что увидела в них Ева всю нынешнюю людскую истину.
И Ева набросила на себя оранжевую накидку осенних листьев, и нырнула в Реку Времени, чтобы понять: почему она здесь, и отчего людская истина так грязна и безобразна.
Трилогия "ПЕРВОЕ СОЛНЦЕ ШЕСТОЙ ВОДЫ" (Метафизический роман-проекция в трёх книгах из серии "Женьшеневая Женщина") 👉Перейти к оглавлению
© Copyright: Александра Барвицкая
| НЕБИС | ЖИВОТ | АЛЬМА-МАТЕР |
 |  | |
