Глава 17. Раз кадр О в ка. "Первое Солнце Шестой Воды. Том 2. Живот" - Александра Барвицкая
Трилогия "ПЕРВОЕ СОЛНЦЕ ШЕСТОЙ ВОДЫ" (Метафизический роман-проекция в трёх книгах из серии "Женьшеневая Женщина") 👉Перейти к оглавлению
© Copyright: Александра Барвицкая
 |
ПЕРВОЕ СОЛНЦЕ ШЕСТОЙ ВОДЫ
КНИГА ВТОРАЯ. ЖИВОТ
Состояние VII. Морула
Глава 17. Раз кадр О в ка
Источник волнения материализовался в поле зрения Ольги.
По коридору терминала бежала пара. Он — в застёгнутом наглухо демисезонном плаще серого цвета. Она — в белом пальто, распахнутом флагом капитуляции. В одной руке он держал кейс коричневой кожи с бронзовой инкрустацией по углам, на ремешках и кодовом щипце-замочке, другой рукой сжимал её ладонь.
У полуоткрытой площадки кофейни они остановились, и Ольга расслышала знакомые голоса:
— Зачем ты это сделал?
— Я должен был знать — как сильно моя любимая любит меня.
Они говорили о чём-то ещё, но Ольга повернулась к баристе с просьбой выключить забивавшую звуки голосов кофемолку, а когда опять взглянула в сторону пары, та уже растворилась в зале терминала.
Ольге было важно знать, о чём они говорили, ещё важнее: знать, что они чувствовали.
Её сознание захватила мысль-мечта: сейчас они вернутся и расскажут ей немного больше того, что уже успели рассказать, и, возможно, тогда она вспомнит, почему эти голоса ей знакомы, и кто эти двое, вызывающие такую волну волнения внутри и вокруг…
Представляя эту картину, Ольга почти беззвучно произнесла:
— Вернитесь.
Нет! Это была не просьба! Это было настойчиво-мягкое требование.
***
Мужчина обнял любимую для финального прощания, но вдруг резко развернулся, и, увлекая за собой, быстро повёл обратно.
— Куда мы?!
— Я хочу выпить с тобой кофе!
Они вернулись на минуту назад: к дверям сонной, пустой кофейни.
Их встретила засидевшаяся без дела бариста, которая на радостях пыталась разговориться, но её болтовня растворилась в эфире, поскольку эта пара сейчас не слышала ничего, кроме своего Мы.
Они заказали кофе и присели за самый уютный столик — единственный столик у зеркальной стены под часами.
Если бы сейчас они приподняли головы и взглянули на часы, то увидели бы странную картину. Плоский циферблат начал округляться в живот, а стрелки поднялись над пупочной сердцевиной в два горизонтальных указателя, которые стремились соединиться в одно.
***
Ольга опять почувствовала знакомые голоса. Они были совсем рядом. Почти у виска. И теперь она могла различить каждую, самую тонкую вибрацию…
— Теперь ты моя жена, — услышала Ольга спокойный мужской баритон. — Теперь тебе всё можно.
— Всё-всё-всё?!! — плескалось в волне волнения женское сопрано.
— Конечно, — уверенно отвечал баритон.
***
Они пили кофе и целовались, не замечая баристу. А возможно, бариста вышла в подсобку, чтобы не смущать пару. Благо, кроме влюблённых, в кофейне больше никого не было, а потому можно было сходить на разведку и проверить, чем занимается ленивая «кли».
— Значит теперь мне всё можно? — переспросила женщина.
— Да.
— И теперь будет всё, что я хочу?
— Да. Теперь будет всё, что ты захочешь. И даже в несколько раз больше.
Она положила голову на его грудь.
«Почему мне так хочется спать? — думала она. — Почему на его груди так надёжно и спокойно, что хочется спать?»
Она вспомнила свой самый счастливый сон, приснившийся ей в день, когда она спала на его груди. Вспомнила единственный их общий день, и единственный её сон на его груди… И это было так хорошо, что она закрыла глаза и начала проваливаться в мягкую перину Морфея.
«Сейчас ты придёшь домой и уснёшь, — думал он. — Моя любимая должна хорошо выспаться и перестать волноваться из-за пустяков.»
***
Ольга теперь не только слышала их, но уже и видела.
Они сидели в обнимку по другую сторону её столика. Сидели спиной к зеркалу, и потому уютно вписывались в невидимую ими картину зазеркалья, которая практически не менялась, и была скорее декорацией для этой пары, чем самостоятельным действом.
— Пожалуйста, — неожиданно услышала Ольга обращённое к ней.
Её обуяло смятение: «Они видят меня! Как они смогли увидеть меня?»
Но Ольгу видел только он. Его любимая ворковала что-то на его груди, не замечая ничего кроме…
— Пожалуйста, — он протягивал Ольге свой телефон, — сфотографируйте нас.
Ольга преодолела дрожь в пальцах, и выполнила просьбу. Затем она пристально посмотрела в его глаза, и отпила глоточек кофе из его чашки.
Убедившись в том, что мужчина за её столиком больше не видит никого, кроме своей любимой, Ольга успокоилась, осмелела и встала, чтобы рассмотреть их поближе и со всех сторон.
Мужчина и женщина что-то изучали в его телефоне.
Ольга обошла столик справа и заглянула. На экране красовалась только что сделанная фотография.
На фотокадре была счастливая пара, сидевшая в обнимку за столиком кофейни на фоне зеркальной стены. И это была их единственная фотография не в отражении зеркала или стекла. Единственная фотография, где любовь была не за гранью, а внутри.
Но что было за их спинами? Что было на зеркале? Неужели кадр запечатлел зазеркальный клуб и женщин, находившихся там?
Ольга наклонилась поближе к телефону.
На кадре не было видно ничего, кроме пары на фоне зеркальной стены. Но Ольга чувствовала, что там есть что-то ещё: то, что невозможно разглядеть с такого расстояния.
Она наклонилась ниже и едва не коснулась влюблённых. Зато теперь её глаза были почти рядом с экраном телефона, и она увидела в кадре два белых расплывчатых облачка.
«Очень странно, — подумала Ольга, — они явно живые.»
И действительно, фотокадр, выхватывающий земное время в той доле мига, когда нажимается кнопка, и превращающий любую физическую динамику в статику, не смог остановить движение этих белых сгустков над головами мужчины и женщины.
Женское облачко начало вытягиваться вниз и вверх, и трансформировалось в белую колонну. Мужское же вытянулось горизонтально. На какое-то время они соединились над парой в перпендикуляре, образовав большой белый крест. Затем вертикальное облако-колонна встало за женщиной, а горизонтальное начало уплотняться в белые светящиеся буквы, которые зависли над плечом зафиксированного в фотокадре мужчины. Через секунду Ольга уже смогла прочесть на латыни слово: «Дух».
На этом движение в живом кадре остановилось, но Ольга продолжала внимательно всматриваться, чувствуя, что там всё ещё происходит что-то важное.
Фотокадр не заставил Ольгу томиться в долгом ожидании.
Крест изменился. Облако-колонна развернулось в горизонталь, а облако со светящейся надписью встало вертикально. На какое-то мгновение облачный крест замер в статике, потом ожил, закрутился вихрем и превратился в цельный светящийся шарик. Буквы растворились, уплотняя своим светом материю, и светящийся облачный шарик вытянулся в две восьмёрки безконечности, вставшие в перпендикуляр друг к другу…
Мужчина в сером плаще и женщина в белом пальто на этом фотокадре уже были внутри двух кругов горизонтальной восьмёрки. А вертикальная восьмёрка оказалась между ними — над и под.
На облачном полотне за мужчиной проявились небольшие цветные мазки…
Вот уже и не облако это, а льняная рубашка с вкраплением цветной фактуры на белом фоне, прикрывающая сильный мужской торс.
— Юпитер! — чуть не вскрикнула от неожиданного озарения Ольга.
За спиной мужчины стоял Юпитер.
Его величественный рост не смог уместиться в кадре, и потому была видна только часть тела — живот и грудь, скрытые под полотном рубашки. Это была именно та часть его тела, которую Ольга видела в самолёте. Ей опять нестерпимо захотелось увидеть его глаза, и цвет кожи, и всего целиком…
Ольга разглядела едва заметную белёсую нить, которая тянулась от живота Юпитера — к голове мужчины в кадре, соединяя пупок Духа с теменем человека.
Теперь она могла уже рассмотреть самого Юпитера, то есть, то земное тело, которое выбрал себе Дух Юпитера.
Его кожа была не молочная, как манная каша, и не загорелая, как гречишный мёд, она была матово-золотая.
У него были цепкие, будто знающие далеко наперёд, не по годам мудрые, глубоко посаженые карие глаза. Каштановые волосы чуть спадали на высокий лоб, расчерченный тремя горизонтальными линиями рано обозначившихся морщин. Такие бывают у людей, чей мозг работает куда чаще и напряжённее, чем руки. Впрочем, и ладони этого мужчины, как и всё остальное, были наполнены мужской красотой уверенности и спокойной силы.
На нём были: лёгкий серый плащ, накинутый поверх чёрного костюма тончайшей шерсти, и классические замшевые туфли ручной работы.
Рядом на кресле лежали тёмно-коричневые кожаные перчатки и небольшой кейс с бронзовой инкрустацией по углам, на ремешках и кодовом щипце-замочке.
Он обнимал счастливую женщину, прижавшуюся к его груди.
«Кто она? И почему я не ревную» — думала Ольга, рассматривая любимую земного воплощения Юпитера.
Эта хрупкая рыжеволосая (или крашеная в рыжий?) коротко стриженая женщина с пронзительными карими глазами была одета в трикотажное платье, подчеркивающее тоненькую фигуру. Сверху — распахнутое белое пальто с большим капюшоном-палантином, укрывающим плечи и спадающим на спину. Рядом с ней на кресле лежала сумка.
«В сумке что-то важное!» — поняла Ольга, и посмотрела сквозь кожаное полотно внутрь.
В сумке посреди мелочей, которые женщины всегда носят с собой, находились распечатанные листы с шероховатыми надрезами-надрывами и маленькая бутылочка, в каких обычно продают питьевую воду. Но то, что хранила в себе бутылочка, не было предназначено для утоления жажды человека.
Ольга проникла взглядом внутрь и физически почувствовала запах крови. Это была та капля крови, которую три дня назад женщина пролила из своей вены в обмен на жизнь для любимого. Жертвенный эликсир жизни, предназначенный небу, как плата за жизнь. Выкуп жизни у смерти. Цена смертной человеческой любви, замешанная на самоотречении и жертвенной святости.
Ольгу охватило чувство родства с этой капелькой крови и с этой женщиной в белом пальто, и с этой ниточкой, которая проявилась на фотокадре…
Ольга ещё пристальнее вгляделась в кадр.
От головы женщины поднималась вверх тонкая белёсая нить. Взгляд Ольги последовал за нитью и упёрся туда, куда она втекала: в округлившийся шестимесячной беременностью живот.
За спиной женщины, на месте, где до этого была колонна, стояла сама Ольга. Но была она такого роста, что в кадр умещалась лишь часть тела: живот, прикрытый сиреневой тканью лёгкого платья.
«Та, что в белом пальто, я?» — осенило Ольгу догадкой.
Она смотрела на торс Юпитера, на свой живот, на этих маленьких влюблённых, сидящих в обнимку, и пыталась вспомнить…
Но что это? Кроме двух пуповин, связывающих Юпитера с мужчиной и Ольгу с женщиной, на кадре проявилась третья.
Эта нить была гораздо прочнее и крепче. С одной стороны она выходила из живота Ольги, с другой стороны — из живота Юпитера; посередине она соединялась, скручивалась в спираль и устремлялась вверх.
Тот третий, в который впадала их общая пуповина, находился гораздо выше и не попадал в кадр.
Тот, кто выходил из животов двух великих, был на несколько голов выше их обоих вместе взятых.
Рассматривая третью нить-пуповину, Ольга заметила, что точно такая же пуповина связывает животы женщины и мужчины, и так же, соединяясь и скручиваясь спиралью, уходит вверх.
— Сын! — вслух произнесла Ольга, и сиреневый живот фигуры большой женщины за спиной маленькой женщины зашевелился биением ребёнка.
Трилогия "ПЕРВОЕ СОЛНЦЕ ШЕСТОЙ ВОДЫ" (Метафизический роман-проекция в трёх книгах из серии "Женьшеневая Женщина") 👉Перейти к оглавлению
© Copyright: Александра Барвицкая
| НЕБИС | ЖИВОТ | АЛЬМА-МАТЕР |
 | |  |
